Решила, что куплю себе либо сигарет, либо гусиных лап — одно из двух. А поскольку к сигаретам я привязана меньше, пошла искать «гусиные лапки».

Свинцовые тучи лежат на голове. Красивый природный парк с озером — поник, набряк, отяжелел и потускнел, грустный дядька с велосипедом поник и набряк, прислонив к лавке велосипед и аутично погрязнув в мыслях. Грустная я застегнула молнию на кофте до подбородка и выше, и грустная береза, не стройная, а такая согбенная — с длинными-длинными висячими косами до земли, какие бывают обычно у ив и плакучих рябин, — тоже что-то застегнула мысленно, потому что у всех возникла такая потребность: что-то застегнуть. Таких берез несколько у нас на газоне. Розовая космея, тонкая и беззащитная, мотается туда-сюда от порывов ветра, ее венчики сталкиваются и хаотично цепляются друг за друга, правда потом тут же расцепляются.

Наш цветник еще пыжится, строит из себя цветущий оазис. Держит лицо. Старается произвести впечатление на каждого встречного, как некоторые наши знакомые, предъявляют себя не застенчиво, деликатно, а во весь разворот своего цветения, хотя и тронутого уже разложением, и надо бы задуматься, не торопитья никуда, не совершать ничего поспешного, но... 

Серый пронизывающий ветер носится туда-сюда. Как быстро это случилось. Дамы уже в сапогах до колена и в пальто в крупную клетку, размером с чиа-хуа-хуа. Сейчас так носят?

А еще только третье сентября. На темно-зеленой липе пучок листьев вопиющего желтого цвета. А у меня ни сигарет, ни гусиных лап, я отвлеклась, про все забыла. Как хочется жить в чудесном климате. Не стараясь каждый год плавно войти в этот стресс от потери лета и его возможностей. 

Хочу уехать.